Омский исторический архив – кладезь ценных источников

В июле из Исторического архива Омской области вернулась археографическая экспедиция Института истории и этнологии им. Чокана Валиханова. Были привезены оцифрованные копии ценных и раритетных архивных материалов, которые позволяют совершенно по-новому взглянуть на прошлое Казахстана. О результатах работы в этом крупнейшем в СНГ архивохранилище рассказывает руководитель института и экспедиции, д.и.н., профессор Зиябек Кабульдинов.

   – Зиябек Ермуханович, насколько важна для исторической науки, для Казахстана реализация новой программы «Архив-2025»? 

    – В 2018 году в своей программной статье «Семь граней Великой степи» Елбасы Н.А. Назарбаев инициировал уникальную программу «Архив-2025», рассчитанную на последующие семь лет. В прежние годы подобная практика была, когда были выполнены такие программы как «Культурное наследие» и «Народ в потоке истории». Сегодня, когда мы пишем подлинную, неискаженную историю своей суверенной страны, освобождаясь от евроцентрийских оков и пут, коммунистических стереотипов, накопление и введение в широкий научный оборот новых архивных материалов дает нам уникальную возможность совершенно по-новому осуществлять фундаментальные научные исследования в сфере истории, этнологии и антропологии. Сегодня Институт востоковедения им. Р.Б. Сулейменова и наш институт при действенной поддержке Комитета науки и МОН РК приступили к реализации этого важного государственного задания.

      – Какое место занимает омский архив в поиске редких материалов по истории Казахстана?

    – Исторический архив Омской области – один самых крупных и «древних» не только в   Сибири, но и в СНГ. Здесь хранится более 2 миллионов документов и 20 тысяч раритетных текстов. Накопление архивных материалов началось практически сразу же с момента строительства Омской крепости в 1716 году. Омск с 1838 года стал центром всей Западной Сибири, с 1868 года –  Омского уезда и Акмолинской области, а с конца 60-х годов этого же столетия взял на себя функцию «столицы» Западно-Сибирского (позднее – Степного) генерал-губернаторства. А в годы гражданского противостояния Омск получает статус главной ставки «Верховного правителя» России адмирала Колчака…Одним словом, именно с Омска началось военная, дипломатическая и хозяйственно-торговая колонизация Великой степи. Омский архив прекрасно зафиксировал и агонию Джунгарского государства. Вся непростая и противоречивая эпоха XVIII-XX веков хорошо «отложилась» в этом крупнейшем архиве.  Здесь имеются тысячи дел по переговорам с султаном, а позднее – со старшим казахским ханом Абылаем. До последнего времени многие документы были засекречены. С1938 года, когда управление архивным делом было передано в ведение НКВД, были  исключены из научного оборота целые пласты  архивных материалов.  Наша группа попала в данное архивохранилище именно в тот период, когда началась массовое рассекречивание ранее закрытых фондов.

      –  Как шла предварительная и подготовительная работа?

     – Мы организовали поездки квалифицированных групп исследователей в архивы девяти городов зарубежья, преимущественно – в российские. Во главе групп стоят весьма опытные ученые, участвуют в них и молодые специалисты. Привлечены сотруднки из ЦГА РК и других архивов страны.       Омская археографическая экспедиция под нашим руководством работала в период с 15 июня по 4 июля 2019 года. Чуть ранее между нашим институтом и Историческим архивом Омской области был заключен меморандум о сотрудничестве. Сотрудники архива активно помогли нам оперативно находить редчайшие и недавно рассекреченные материалы. Скажем больше: при нашем содействии и инициативе руководства этого учреждения впервые в России был открыт личный фонд Ж. Шаяхметова, первого секретаря компартии Казахстана (1946-1954 гг.), председателя Совета национальностей Президиума Верховного Совета СССР, уроженца Омской области, чья трудовая деятельность началась в качестве учителя в местной Ащикульской школе.

Благодаря подписанному меморандуму, многолетнему опыту нашей работы в этом архиве, а также личному знакомству с его директором, нам удалось получить редкие, ранее не опубликованные документы в количестве около 3,6 тысяч кадров (листов), многие из которых имеют гриф «Особо ценный», а значительная их часть до середины 2019 года – относилась к категории «секретных» и в научном обороте не находилась.

    –   Какие интересные материалы вам удалось найти?

    – Мы подробно изучили уникальные для профессиональных историков фонды: № 1 («Дивизионная канцелярия командующего войсками Сибирcкой дивизии и линиями Военной коллегии»), охватывающий события 1744–1796 годов и №6 «(Штаб отдельного Сибирского корпуса»,1811–1862 гг.) и так далее. Некоторые дела этого фонда ранее были полузакрытыми. Они насыщены ценным фактическим материалом, в том числе и секретного характера, освещают редкие факты из истории Казахстана нового времени, включая и социально-бытовую жизнь казахов в приграничной зоне. Как известно, после завершения казахско-джунгарского противостояния царизм усилил прессинг в районе прииртышских и новоишимских крепостей на влиятельных султанов и ханов, пытавшихся отстоять былую независимость Казахского ханства. С этой точки зрения весьма интересен ордер командира Троицкого драгунского полка капитана Перепеченного, из которого следует, что, помимо годового жалованья, казахские султаны были поставлены и на продовольственное обеспечение: «В бытность здесь Средней киргизской орды владельца Султанмамет султана сына Иман султана ради надобных потребностей в состоящей введении генерального казначейства вещи выдано ему Иман султану… перцу полфута на 9 рублей 20 копеек…». В изучаемое время царское правительство осуществляла гибкую и системную, многоходовую и долгосрочную политику по постепенному переводу ханско-султанской и батырской групп на полную финансовую и экономическую зависимость от империи. Как видно из изученных и собранных нами материалов, в арсенале последней были следующие методы воздействия на политическую элиту новых подданных: выдача ежегодного жалования; строительство «хоромов» (домов); предоставление вещевого и продуктового довольствия; дарение военного снаряжения и халатов; «угощение» казахской знати в приграничных крепостях; вручение медалей, орденов и присвоение званий; приглашение в имперский двор на коронацию русских царей и императриц, а также в качестве отдельных депутации; назначение в одном и том же жузе нескольких ханов; организация частных и коллективных жалоб против неугодных лидеров и акторов Великой степи с целью их дальнейшей дискредитации в глазах степняков и т.д.  

– Вашей экспедиции удалось обнаружить материалы об одной из зимних резиденций султана (хана) Абылая…

– Да, действительно. До сих пор точной дислокации ставки хана Абылая мы не знали. На этот счет были предположения на основе фольклорных материалов, краеведческих и топонимических данных. Хотя отметим, что Абылай имел не одну ставку.  Поэтому наша находка – в некотором роде уникальная и даже сенсационная. В одном из обнаруженных нами дел имеется ценная информация о кочевьях и зимней ставке султана Абылая в местности Шербакуль недалеко от Усть-Уйской крепости Новоишимской линии. Речь идет о местности, находящейся в нынешнем Шербакульском районе Омской области РФ. Это можно увидеть из письма одного из комендантов крепости Новоишимской линии в адрес руководителя Западной Сибири Карла фон Фрауендорфа от 3 апреля 1758 года: «О правителе киргиз-кайсацкому Аблай султане, где он ныне кочевьем своим находятся… между здешних и Усть-Уйских крепостных на Гордытского редута… зимового кочевья того марта 28 числа о Тоболу реки кочевал… 25 кибитков, в том числе при нем караулит старшина Кашетай мурза… он Аблай со старшиной Кашетаем… кочует к озеру называемому Чебаркулью  (Шербакуль – современный районный центр Омской области – авт.) в осиновых колках…». Этот документ имеет гриф «ОЦ» («Особо ценный»).  На наш взгляд, именно в это время влиятельный султан атыгаевской волости попадает под пристальное наблюдение российского военного генералитета ввиду его высочайшего авторитета среди степняков, в том числе – за значительный вклад в разгром воинственных джунгар. Более того, Абылай выступил категоричным противником строительства новых крепостей по Новоишимской линии (1752-1755 гг.), когда российская пограничная линия в одностороннем порядке была выдвинута вглубь Среднего жуза на 250 верст и более. Все автохтонное население было выселено на так называемую степную сторону.

– Вероятно, центральной фигурой многих документов является султан и впоследствии хан Абылай?

– Именно так. Нами привезены многочисленные копии оригиналов писем Абылая, написанных на казахском языке арабской графикой, что позволяет нам напрямую обращаться к первоисточникам и сравнивать переводы, сделанные российскими толмачами, которые не всегда точно передавали смысл и содержание его богатейшего эпистолярного наследия. К примеру,  извлечены новые и раритетные копии документов об обстоятельствах пленения Абылай султана джунгарами в начале 40-х годов XVIII века. В выявленных нами материалах подробно описаны причины и ход строительства султану Абылаю бревенчатого дома – «хорома». Последнее можно усмотреть из рапорта генерала Девица в адрес командующего иртышскими линиями военных укреплении генерала И.И. Шпрингера от 12 сентября 1765 года: «Находящееся для построения Абылай султану покоев полку Азовского капралом Абдуловым по окончанию того строения… так же бывшим там киргизах для примечания при ордере вашего высоко превосходительство из Омской крепости казак Андрей Безерин сего сентября 6-го дня в крепость святого  Петра… кроме одного упалой казачьей лошади прибыли благополучно…для ввоза к тем построенным покоям…». В 60 – 80-е годы XVIII столетия царизм построил до десятка «хоромов» влиятельным казахским султанам Абылаю, Султанмамету, Урусу, Торе, влиятельному старшине Токтамышу Енузакову, батырам Кулебаке и Кулеке и др. Подобные расходы позднее себя полностью оправдали: уже почти оседлых представителей степной знати вскоре подчинили и таким образом облегчили контроль за их военной и политической деятельностью. После омской экспедиции мы убедились и в том, что история жизни и деятельности хана Абылая должна быть заново написана. Ранее эту тему прекрасно исследовали известные ученые Е. Бекмаханов, Ж. Касымбаев, Э. Валиханов, К. Абуов, А. Абсадыков и другие. Но в период их исследований эти документы была засекречены и недоступны…

 – Есть ли информация о других ханах, султанах, батырах?

– Безусловно, очень много. К примеру, мы получили ценные письма влиятельного султана Абулфеиза, сына старшего хана Абулмамбета, где он категорично требует от региональных властей свободного кочевания в районе Петропавловской крепости, хотя, по нашим данным, он правил родовыми подразделениями племени найман на территории нынешней Восточно-Казахстанской области.

Имеется ранее не известное широкому кругу исследователей уникальное письмо Бокей хана Баракханова от 5 августа 1816 года в адрес регионального руководства по поводу необходимости возвращения одному из его подданных лошадей, угнаных сибирскими казаками: «Его превосходительство господину генералу свидетельствую нижайшее почтение сам вас уведомляю, что прошлом году из числа угнанных казачьей команды у киргизца Харсан Курная Куян – Атыгаевской волости 20 000 лошадей за главою из оных за ограбление ими киргизов…». Этот документ наглядно показывает, насколько состоятельны были жители степи той эпохи. Причем у этого казаха могло быть и большее количество лошадей и другого домашнего скота…

По частоте встречаемости в документах, пожалуй, второе место после знаменитого Абылая занимает имя влиятельного хана Султанмамета. Султанмамет приходился двоюродным братом и верным соратником хану Абылаю. Был старшиной кыпчакского улуса. Судя по извлеченным материалам, эти чингизиды создали мощный военно-политический альянс с целью сохранения независимости и территориальной целостности северо-восточных рубежей Казахского ханства. Есть важные свидетельства попыток Султанмамет-султана удержать бассейн реки Иртыш в пользу степняков, а также и его попытки защитить своих подданных от притязания военных лиц иртышских гарнизонов. В тандеме они умело управляли не только Средним жузом, но и, отчасти, сопредельными территориями Старшего жуза и немного – Младшего. Они вели согласованную активную внешнюю и внутреннюю политику, совершая упреждающие походы против джунгар, алатауских кыргызов, волжских калмыков и китайцев.

Султанмамет был весьма состоятелен, о чем ярко свидетельствует рапорт коменданта Ямышевской крепости секунд-майора Ф. Шахова командиру Сибирского корпуса генерал-поручику Н. Г. Огареву от 8 января 1788 года о перепуске конских табунов через Иртыш казахов зимой 1787–1788 года с приложением подробной ведомости. На внутренней стороне Иртышской линии «в районе станицы Черное находилось старшины Басантеинской волости Урус-султана ево и и его сыне Татене 7000 лошадей при 50 табунщиках. У Султанбета и его сына Караша было 20 000 голов лошадей при 100 табунщиках».   Согласно архивным материалам, Султанмамет султан, понимая, что его дети должны быть грамотными, желал дать им домашнее мусульманское образование. Об этом свидетельствует его письмо от 15 января 1778 года, адресованное генерал-майору Н. Г. Огареву, с просьбой прислать муллу для обучения его детей: «Просил же я вашего превосходительства о присылке ко мне муллы, башкирскаго старшины Аблея племянника, для обучения моих детей», на что российская региональная власть ответила согласием. С 1776 года Султанмамет султан активно пытался развивать сенокошение, для чего просил российскую сторону прислать ему косарей. Об этом свидетельствует его письмо командиру Сибирского корпуса генерал-майору А. Д. Скалону от 24 июля 1776 года: «Чрез сие прошу, как ныне наступило сенокосное время, прислать ко мне для той поставки сена ис Коряковскаго фарпоста людей десеть человек с косами, х коим присовокупя я и своих работных людей, которые вместе ту поставку и производить будут».  

 – На сколько верны данные о численности казахского ополчения, скажем, во время казахско-калмыцкой войны 1771 года?

– Материалы омского архива повествует о том, что Султанмамет  был не только батыром, но и крупным сардаром. В возрасте старше 60 лет он не только храбро сражался с волжскими калмыками, но и подготовил по указанию старшего хана Абылая боеспособное ополчение, численность которого была внушительной для той эпохи – 50 тысяч человек, собранных  с Северо-Восточного и Центрального Казахстана, куда вошли и 7 тысяч ополченцев, подведомственных лично ему кыпчаков. Так, 29 мая 1771 года Султанмамет отправил письмо командующему Сибирским корпусом, генерал-майору С.К. Станиславскому о том, что он выступает вместе с сыном Урусом во главе 50 000 воинов против волжских калмыков: «Против которых калмык, собрав я своих киргисцов пять санов, числом каждой сан по десяти тысяч, на сих днях для разбития тех мятежников калмык выехал. Также и сын мой Урус-салтан с своими подвластными киргисцами отправился ж. О чем и изволите быть известны. И естли Бог нам поможет их, мятежников, разбить, то я почту себе за добычу, а естли сил наших не будет против их стоять, то против которой вашей крепости сие сражение у нас будет – того ж время дам знать». Кстати, сибирские власти через крепостных начальников были вынуждены перепроверить эту цифру, после чего убедились, что она соответствует действительности: тогда в казахских кочевьях остались только женщины и дети.

– Встречаются ли в омском архиве материалы о крещении степняков в  XVIII веке?

– Да, имеется ряд источников о выделении денег новокрещенным представителям азиатских народов. К примеру,  рапорт командира Солонецкого драгунского полка в адрес генерала Фон Фрауфендорфа от 29 марта 1758 года из Петропавловской крепости: «Минувшего года января 29 числа на произведение находящегося здесь крепости святого Петра и по Тобольскому линию навокрещенным азиятам кормовых денег за произведением оных тем азиатцам… 3 рубля 88 копеек…». В XVIII веке региональная российская власть, опасаясь мести и протеста со стороны жителей Казахского ханства, не прибегала к активной миссионерской деятельности. Более того, вторая половина этого столетия, особенно в период правления Екатерины II, была отмечена политикой активной поддержки ислама, чтобы через него укротить воинственных кочевников и оторвать их от «вредного влияния» центральноазиатских мусульманских центров. Православную веру в основном принимали рассеянные в приграничной зоне джунгары, и только в редких случаях – казахи. Внимательное знакомство с целым массивом подобных документов позволяет нам сделать именно такое заключение.   

–  Что можете сказать о казахско-джунгарских  отношениях?

– Нами выявлены редкие документы о жизни и деятельности таких известных особ и влиятельных  акторов той эпохи, как джунгарские ламы и даже правители-хонтайджи  в лице Галдан Церена, Амурсаны и других. К примеру, мы получили материалы о калмыцких ламах, которые агитировали обессилевших и разгромленных казахами и китайцами джунгар непременно принять православную веру или российское подданство в условиях жесткой угрозы тотального их уничтожения. Как известно, именно в 1758 году Цинская империя при участии казахских ополченцев завершила методичное уничтожение Джунгарского государства: часть джунгар приняла российское подданство, другая – рассеялась среди казахского кочевого социума. Это можно увидеть из секретного письма, полученного командирами Иртышской крепости: «Нынешнего июня в первое число между Семипалатинской крепостью и озерного станца  по степной заречной Иртыша в стороне вышли азиаты кой чрез толмача оказались бывшие Зенгорские жильцы… просили о принятии подданства сея императорского величества…». Нами извлечены и многочисленные рапорты, инструкции, реестры, сообщения об отправке в Москву различных групп представителей азиатских народов  (сибо, солан, торгауты, дурбеты и т.д), бежавших из казахского плена и пытавшихся через крещение облегчить свою участь.   

 – Имеются ли документы о взаимоотношениях с правителями государств Средней Азии?

– Мы нашли редкие материалы о том, что российская региональная власть регулярно получала подробную информацию о внутриполитическом положении в государствах Средней Азии через ташкентских купцов, нередко пребывавших в крепостях казахского края. К примеру, находившиеся в Петропавловской крепости ташкентцы Мухаммед Хази Рахим, Хазит Хози Ахун сделали подробное сообщение о неурядицах и междоусобицах, имевших место в Ташкенте в конце XVIII века: «Жительством находимся мы в городе Ташкении под владением Юнус хана, прежде в том городе было у нас кроме его, Юнус хана еще 3 владельца, 1-й Шабен, 2-е, Исхан хозя, 3-е Данияр хозя. Но случившегося у них междоусобия первые две будучи не в силах противиться нынешнему Юнус хану, оставили его владения, выехали в города Хозянт, и Коканд, а последние – Данияр и его зять Юнус хану – остались под его владением…».

 – Ваши архивные находки публикуются?

  – В 2018 году мы издали два солидных сборника архивных документов: «Султаны и батыры Среднего жуза» и «Движение Алаш». Значительная часть опубликованных материалов –эксклюзивные и редчайшие, извлеченные нашими учеными и сотрудниками в 2018 году. А в 2019 году на основе материалов из казахских, российских, узбекских, украинских и кыргызских архивов мы издаем еще два новых сборника: «Из истории казахско-русских отношений (вторая половина XVIII – начало XIX вв.)» и «Национально-освободительное движение в Казахстане» (конец XVIII – начало XX вв.)». Думаем, что оперативное и быстрое введение в научный оборот новых материалов позволит добиться новых научных результатов. При реализации семилетней программы «Архивы-2025» надо предусмотреть обязательное издание привезенных в Казахстан архивных материалов. Более того, многие из этих новых материалов должны обязательно попасть в учебники и хрестоматии для школ, колледжей и вузов.

Ляззат Туркестанова