Падение или Ванька-встанька…

Седьмой, а может быть шестой класс. Я могу допустить здесь неточность, слишком много времени прошло, но суть не в этом. Нам сообщили, что урок географии будет проведён в объединённом формате. Что это значит? Только то, что классы «а» и «б», почти сорок человек будут пытаться уместиться в комнате, где парт и стульев на тридцать. Нас ждёт просто бардак и урок конечно будет проведён. Можно поставить галочку.

Прозвенел звонок! Помню дверь с вывеской «кабинет географии», стою к ней спиной, развернувшись лицом к однокласснице по имени Лида и мы о чём-то говорим. За мной не только запертая дверь, но и гора из портфелей, входящих в моду дипломатов и других авосек. Все галдят. Эти корявые меняющиеся голоса мальчишек и встреча разделённых формальностью подружек, заполнили коридор второго этажа. И это состояние возбуждения перед стартом- кто же быстрее займёт место, не просто витает в воздухе, оно висит тёмной напряжённой тучей. Ожидая разрядки. Кто открыл и толкнул дверь? Я конечно не видела и не помню. Потому что глаза, к сожалению наверное, не имеют способность зреть происходящее за спиной. Ещё мгновение и происходит необратимое. Меня сносят стремительно и бесцеремонно. Спотыкаюсь о препятствие из гружённых книгами сумок и захожу в падении в класс. Ноги мои где-то в коридоре. Все остальное готово к уроку географии – в классе.” Здрасьте!” Образуется огромная куча- мала. Первичный шок от падения и удара проходит, и я начинаю осваиваться. Вижу, что на мне лежит все та же Лида. Прижавшись ко мне своей щекой, телом. Мы похожи на слоенный блин. И мы в самом низу. Ниже- только первый этаж. Потом, я понимаю, что по моему раздавленному распятию, продолжается оживлённое движение. Чьи-то ноги наступают на мои руки и мне уже не просто больно. Это окончательно приводит меня в чувство. Я пытаюсь набрать воздуха в грудь, чтобы напомнить о своём пребывании, здесь внизу, под безумной шевелящейся горкой-муравейником из форменных тел. Но ничего не получается. Все сдавленно так, что я просто открываю рот. Меня спасла Лида. Сделав усилие, она смогла приподнявшись на руках, встать в позу скобы. И в этот самый момент, почти одновременно, глядя в испуганные и вытаращенные глаза друг друга, мы заорали так, что наверное было слышно далеко за пределами- школы, деревни, вселенной. Как долго орали? Не помню. Сколько это длилось? Тоже не знаю. Через какое-то время, мы поднялись. Самостоятельно. Сначала Лида. Затем – я. Истерзанные и истоптанные. Взлохмаченные и в следах. С саднящими руками и полопавшимися капиллярами в глазах. Что я видела и чувствовала? Стоящих, сидящих, устроившихся и доставших учебники, приготовившихся, ухмыляющихся, откровенно хохочущих одноклассников «АБ». И самое для меня удивительное по сей день- учитель, то же уже стояла у своего стола и прижимала к груди два журнала. Готовность номер один. Я склонна и сегодня думать, что она влетела. А может она не уходила вовсе? Эта картинка запечатлелась в памяти навечно. Не стереть. Мы отправились все с той же Лидой в коридор, к оцинкованному баку на шатающемся стуле, с краником для питьевой воды и одной эмалированной кружкой на всю школу. Дули на кровавые ладони. Чистили свои коричневые платья со следами мела и чего-то ещё. Поправили вздыбившиеся волосы в косах. Посетили нужник с дырками, сквозняками и замёрзшими фекалиями, что был на улице и имел фундаментальный бетонный конструктив. Мы были привычны терпеть по пол дня, только бы не ходить в него. Но ни в этот раз!

Вся эта почти ералашная история с претензией на комедию, периодически возвращается и всплывает в моей памяти. Почему? Зачем? Может для того, чтобы напомнить о том, что в течении жизни, наполненной разными событиями, каждому из нас приходилось ощущать себя не единожды, и внезапно распятыми, и быть внизу – на лопатках. Физическая боль. Унижение. Чувство стыда. Невозможность дышать. Попытка затолкать поглубже и забыть, и желательно вычеркнуть из памяти- навсегда. Но нет! Не получится. Ты просто принимаешь и помнишь, эти все свои уроки географии. И отважную Лиду, которая способна прийти на помощь. Благодаришь. Всегда.

Руки…

Браслет сам прыгнул на запястье, ухватился и уверенно захлопнулся. Какой-то он почти мужской или все же нет? Примерила. Болтается туда-сюда… Он узкий и чёрный, из плетёной косичкой кожи с матовой застежкой-хлопушкой. Немного великоват… Минимализм. Интуитивно- мой. Беру.

Потом, зачем-то возникла короткая дискуссия, на тему гендерных различий и возможной ширины запястья. И почему-то вспомнились руки отца… Нахлынуло… Знаю, что не вдруг…

Большие и натруженные. С задубевшими мозолями на подушечках. В шрамах старых и новых ссадинах. Заживут. Не было у него времени для сентиментов. Пахал. До седьмого пота. И пел… Возвращаясь после работы. Не знаю и теперь, где и в чем черпал вдохновение? Верил только в свои силы, в новое утро с радиостанцией Маяк, в «каким ты был, таким остался», в бескрайний степной простор, в без труда – не бывает ничего. И так всю свою жизнь. Пока мог … Доверив на хранение стране все, что заработал. Той страны уж давно нет. Бросила. Исчезла, забрав все, также предательски, как когда-то появилась. Внезапно.

Дом. Прихожая. И гордость семейная – голубой умывальник «Мойдодыр» в углу. С белой фаянсовой раковиной и латунным краном. А если в него налить тёплой воды, то умываться хотелось долго, пока не закончится струйка. Или ведро под раковиной не наполнится и носки не станут мокрыми. На полке рядом с мылом лежит увесистый серый точильный камень. Это для его мозолистых рук и ещё для кухонных ножей. Вечный камень был там всегда. В помощь.

Когда отец, не часто, проводил рукой по голове, то чувствовалась её тяжесть и шершавость. Волосы цеплялись за неровность и застревали в трещинках ладони. Может быть по этой причине он гладил редко. Такая неловкость момента… Хочется сделать приятное, а получается детское вздрагивание. Прошло столько лет с того дня, когда тёплая рука навсегда охладела. И он стал частью земли, что так терпеливо обрабатывал. Став минералом или чем-то ещё – обязательно полезным. Его круг словно замкнулся. Устал. Исчерпал. Время пришло…

Браслет. Чёрный. Захлопнулся матовой застежкой-хлопушкой. Мужской все же…И великоват… Ну и что! Пусть он будет большим для меня и конечно был бы маленьким для него. Пусть! Чтобы мне чаще вспоминались родные руки. Единственные. Такие…

Автор Татьяна Мяки-Шева